— «Каждая из лягушек задрала голову, и Киотская лягушка, посмотрев на Осаку, сказала: «Все то же самое, что и в Киото», и осакская лягушка, посмотрев на Киото, решила, что в этом городе нет ничего необычного. Но дело в том, что глаза у лягушек на затылке, и когда каждая из них запрокинула голову, то увидела свой родной город, потому и не удивилась. Так и разошлись они и отправились обратно по домам.» Ну, что хватит пока сказок? — сонные дети кивнули, и я закрыла книгу.

— Как хорошо Вы читаете, и главное, японские сказки! – вдруг проговорил женский голос впереди.

Я даже вздрогнула от неожиданности, совершенно не рассчитывая услышать русскую речь в самолете Рим – Токио. Мы разговорились. Ксения рассказала, что она замужем за японцем и уже десять лет живет в небольшой деревне Хигаши-Яманаши и пригласила в гости. Мы загорелись – настоящая японская деревня, настоящий японский дом! Но на первое время у нас были договоренности и планы, поэтому я сунула бумажный огрызок с телефоном и адресом в карман сумки, и мы, полусонные, поползли на выход.

Если бы не Оля с маленькой Машей (которая, завидев нас, почему-то тут же стыдливо спрятала за спину листок с цветочками и надписью «Науменко-Евтеевы»), мы бы, наверное, не выбрались в город как минимум до вечера, потому что к моменту прилета я не спала уже больше суток, и спать хотелось почти невыносимо. Впрочем, мы немного взбодрились еще в аэропорту – заявление на детский билет для Яси пришлось заполнить вручную. Вручную? В высокотехнологичной Японии? Ну, ладно, будем считать, что это дань японской каллиграфии.

Интерфейс автомата, который согласился выдать билеты для взрослых без письменых заявлений, тоже был вполне традиционный – примерно как в Тетрисе или игре (название не помню), в которой надо было убивать инопланетян из зенитной установки. На той же загрузочной кассете к Дельте-С был еще бильярд, который никто из членов нашей семьи так и не смог освоить, поэтому очень скоро клавиша Z (которая как раз и убивала инопланетян) залипла намертво, и нам остался только Тетрис. Да, было это все в 1990 году, и вот им-то буквально и пахнуло из этого автомата.

Следующие двенадцать часов прошли в жесткой и непримиримой борьбе со сном, ибо по совету бывалых путешественников, чтобы быстрее привыкнуть к смене часовых поясов, было решено не ложиться спать до ночи. После обеда стало понятно, что шансов победить сон сидя нет никаких. Пришлось тащиться в парк. Йойоги и его окрестности были прекрасны – сотни японцев тянутся по направлению к парку, выискивая хорошенькое место, что не просто, потому что другие сотни японцев уже сидят на синих подстилках под распускающимися деревьями и празднуют о-ханами.

Это ежегодный праздник любования цветами, в основном сакурой. По непроверенным данным есть также ханами и других цветов – ландышей, подсолнухов, гвоздики, но это наверняка так, для гурманов.

20170408_124116

А для народа — сакура. Так что даже если у этой капустки (см. выше) и есть свой праздник, вряд ли он сильно масштабный. А тут люди приходят в места скопления сакуры в обеденный перерыв целыми отделами, во главе с начальством. А в выходные, по слухам, места, с которых открывается особенно красивый вид, занимают еще с ночи. Охотно верю, потому что собственными глазами видела компанию людей, которые сидели прямо посреди тротуара под одинокой сакурой, не доходя до парка. При этом все непрерывно фотографируются.

— Может быть, это туристы, которые видят сакуру впервые? – поинтересовалась я.
— Да нет же, это местные. Просто неужели ты не понимаешь, сакура – она ведь каждый год разная! Каждый день разная…
— Да что там каждый день – каждый миг!
— Именно!
Вот такой вот дзен-буддизм.