Далеко ли до Таллина?
Я никогда не бывала в Прибалтике, однако за годы жизни в столице мира (бывшей – см. Брексит) мои знания об этой местности заметно приумножились, правда, о Латвии и Литве, но не об Эстонии. Ни разу в жизни я не встречала живого эстонца, за исключением моей приятельницы из Таллина по фамилии Иванова. Единственное, что хранилось в памяти по данному тэгу, было «тепееерь далекоооо». И что вы думаете? Чистая правда. Из Лондона в Таллин есть один прямой рейс в день, но только по будням, а по выходным у них выходные. Ааа чтооо тааакооого? А ничего, но чтобы к утру понедельника прибыть на рабочую встречу, пришлось нам с Сашей в воскресенье лететь в Хельсинки и оттуда переправляться в эстонскую столицу вплавь.
Как выяснилось по ходу дела, Саше до Таллина всегда было далеко и непросто, и наша с ней деловая поездка была далеко не первой попыткой его посетить. Причем все предыдущие оканчивались неудачно. Если бы я это знала заранее, то, конечно, с утра не торопилась бы на первый поезд, у которого потом должны были сломаться двери, и не сидела бы черт знает сколько в вагоне, читая «Братьев Карамазовых», пока эти двери чинили, и не бежала бы на Виктории с одной платформы на другую со скоростью звука в надежде успеть на экспресс до аэропорта, и не рассчитывала, что хотя бы следующий за ним не отменят. Вместо всего этого я бы просто лежала дома плоско, как камбала, и никуда не высовывалась или, в крайнем случае, села в такси. Но я ничего, совсем ничего не знала, поэтому упорно стремилась в аэропорт, где меня уже ждала Саша, тоже успевшая преодолеть определенные преграды (но она, по крайней мере, была готова к тому, что те возникнут). В общем Саша с чаем. Мятным, как я люблю.
Я выдохнула и поставила стаканчик на чемодан. Освободила руки, чтобы начать ими оживленно излагать историю своих утренних злоключений. И? Тут же какой-то ловкий мужчина налетел на мой чемодан, опрокинул чай, наклонился, бросил быстрый взгляд на растекающуюся зеленовато-желтую лужицу, а затем заглянул мне в глаза снизу вверх. Я замерла. «Простите. Но мы же ничего не можем с этим поделать. Ведь правда?» — произнес он очень вкрадчиво и продолжил свой бег.
Самолет не упал, паром не потонул, и вечером того же дня наши ноги ступили на эстонскую землю. В пятизвездочном Хилтоне нас сначала не хотели никуда селить, долго искали нашу бронь под разными именами, потом наконец нашли – все было так привычно и буднично (несмотря на воскресенье), что мы совсем расслабились и, получив ключ, беззаботно прошествовали к лифту. Вдруг от стены неслышно отделился высокий дородный субъект с коротко стриженными светлыми волосами и прозрачными голубыми глазами. Он был одет в черный однобортный сюртук с золотыми галунами на рукавах и имел вид чрезвычайно несовременный и несколько зловещий.
— Позвольте донести Ваш багаж до номера, — обратился он к нам по-английски.
— Аааа, крокодил! – чуть не подпрыгнула я, но сдержалась – мелко вздрогнула и выпалила, — Нет, спасибо.
— Он похож на кого-то из героев Достоевского, — прошептала я, когда мы остались одни.
— Вылитый Свидригайлов! – согласилась Саша.
Я всегда подозревала, что с книгами в поездках надо поосторожнее, и в следующие три дня к печатной продукции не притрагивалась.
Остаток воскресенья мы просидели, приклеившись к окну во всю стену. В окне был вид.
Федя-бредя съел медведя
В понедельник мы весь день совещались под мелодичные звуки: «Уиу-иу-иу-иу! Уважаемые гости! Пожалуйста, ничего не предпринимайте. Мы тестируем пожарную сигнализацию в отеле. Внимание-внимание, тревога! Просим всех покинуть здание. Благодарим за понимание.» Всякий раз это объявление делалось дважды – на эстонском и на английском. После первых пяти повторений оно начало раздражать, в следующие пять – каждый из нас попытался услышать в этом тексте, как по-эстонски говорят «пожалуйста» и «спасибо» (Google Translate, впрочем, не подтвердил ни одну из гипотез). Еще пять тревожных сигналов разбили нас на две коалиции – смирившихся и озверевших. Я чувствовала себя перебежчиком – меня бросало из одного лагеря в другой, и наконец, совершенно осмелев и желая хоть как-то унять лингвистический жар и прочие мучения, я вышла в вестибюль и почему-то поинтересовалась у «Свидригайлова»:
— А финский и эстонский языки похожи? – и мысленно приготовилась услышать рассказ про короткие, длинные и сверхдлинные гласные.
— Ооо! Я Вам расскажу настоящую правду, — зловещесть Свидригайлова как рукой сняло, чело его разгладилось и засияло, — официальные ученые считают, что наши языки родственны, но есть и другие (см. британские ученые???), которые недавно открыли, что на самом деле эстонский язык уникальный. Проблема в том, что нас все время кто-то завоевывал, добавлял какие-то свои слова и мешал языку нормально развиваться.
А потом был кофе-брейк, а после обед и еще кофе-брейк, и наконец вечером было решено отужинать. В оставшийся до трапезы час мы с Сашей по-пластунски заползли в номер и, не глядя в окно (дабы опять к нему не приклеиться), надели кроссовки, чтобы совершить одну из самых беспорядочных и красивых пробежек в моей жизни. Как ужаленные Броуновские частицы, мы метались по мощеным улочкам Старого города в попытке выбежать из него с нужной стороны. Фууф! А также в попытке заснять самое живописное. Фууф! А также вовремя вернуться в гостиницу. Уффф!
Но вот мы умытые, переодетые и чинные – направляемся в ресторан. В меню традиционные эстонские деликатессы – колбаски кровавые с квашеной капустой, барашек по-эстонски, кабан дикий с овощами (органический), лось дикий с овощами (не органический – мухоморов объелся?), а также самое дорогое блюдо – медведь с овощами, не дикий и не органический, одним словом, подозрительный.
— А медвежатина у вас свежая? – интересуюсь я у старшего менеджера ресторана Марии, румяной и статной барышни в национальном костюме.
— Конечно, свежая.
— Сегодня поймали?
— Нет, вчера.
— А где поймали, простите?
— А у нас есть специальные фермы, где разводят медведей.
— Надо же! Никогда о таких не слышала.
— О! Это уникальная эстонская технология.
— И что, они там на фермах свободно размножаются? А чем их кормят – грибами и ягодами? Или их ничем не кормят, а они просто впадают в спячку и транспортируются в ресторан?
У нас было очень много вопросов, и мы бы, наверное, совсем замучили Марию, если бы наш коллега Дима ее не спас – он заказал медведя. «Его ведь уже убили», — немного виновато заметил он. Медведя попробовали все семеро. Он показался нам чересчур мягким. И чересчур темным. И немного похожим на кролика. Может быть, он тайно сожрал кролика?
— Какой-то он не сытный, — заметил Дима и закусил медведя черной корочкой.
— Как странно, ведь он съел целого кролика, — шестеро прихлебателей опустили глаза.
И всё-таки медведи, выращенные на ферме, казались подозрительными. На следующий день на обеде в Хилтоне мы поинтересовались, готовят ли они медвежатину:
— Мы нет, но в Старом городе есть несколько ресторанов, которые готовят. Только вы должны быть осторожны – в некоторых ресторанах на самом деле не готовят.
— Так готовят или не готовят?
— Нет, не готовят. Привозят готовую еду.
— Но где-то же ее готовят. И где таки они берут медведей?
— На охоте. Где же еще?
— А как насчет специальных медвежьих ферм?
— У вас разве не работает Интернет? У нас в отеле бесплатный вай-фай.
— Но в Интернете об этом ничего нет, — уж я-то знала, уж я-то потратила на поиски весь обед.
— О! Это уникальная эстонская технология. О ней никому ничего неизвестно.
Вечер вторника был нашим последним, и мы решили выйти на пробежку, предварительно уточнив наилучший маршрут на ресепшене. Раскрыв перед нами карту, девушка почти сразу же поинтересовалась по-английски:
— А вы знаете, что эстонцы – поющая нация? – Я выразительно посмотрела на Сашу: «Эстония выиграла Евровидение в этом году? Или в прошлом?», но Саша не прочла немого вопроса в моих глазах и ответила не мне, а девушке:
— Нет, не знаем.
— Мы совершили Поющую революцию, мы пели всей страной, мы свергли советских захватчиков без жертв и разрушений. Мы…
— О! Это уникальная эстонская технология, — хором сказали мы с Сашей. И убежали к морю, не дав ей распознать наш оккупантский акцент.
Добрая Анна 