С некоторых пор стало очевидно, что число Интернет-зависимых в доме достигло критической отметки. Давние демократические традиции нашего необразцового быта выражались в том, что никто никому ничего не запрещал, и никто никого ни в чем не ограничивал. Всё шло своим чередом и вот дошло до того, что наша старшая и единственная дочь стала просиживать подозрительно много времени, играя в отупляющие игры и просматривая псевдополезные видео типа «Скворечник для твоего попугая своими руками» или «Стопятьсотый лайфхак: как почистить апельсин, не испачкав уши».

В процессе обсуждения драконовских мер мы с Андреем, однако, пришли к тому, что исключительно несправедливо лишать детей удовольствия и при этом предаваться ему у них на глазах. И постановили: в семейное время (с 16:00 и до следующего дуба утра) всякий аддикт имеет право на 20 минут Интернета.

Заслушав приговор с утра в понедельник, каждый член семьи проявил характер:
— Я давно хотел начать бороться со своей Интернет-зависимостью! – провозгласил Андрей.
— Чувствую, у меня будет ломка, — сказала я.
— А можно мне, например, не использовать свои 20 минут сразу, потратить только 10, а еще 10 накопить? Я люблю копить. Если я буду копить по 10 минут каждый день, то в субботу я смогу играть целый час, — в Ясином голосе звучала смесь удовлетворения и надежды.
Илья же заткнул уши и заявил, что не хочет слышать плохие новости. Придя из школы, он, тем не менее, первым потребовал мультики.
— Тебе сколько? – деловито поинтересовалась Яся.
— То есть?
— Ну, пять минут, десять, двадцать?
— Ну, давай двадцать, — Илья собирался гулять так гулять.

А Яся между тем продолжала свои глубокомысленные рассуждения:
— У меня на телефоне очень мало места, и его все время приходится освобождать, особенно если хочешь поставить новые игры, поэтому сегодня я свои 10 минут потрачу на установку игр на неделю вперед. Но это вечером.
А пока Яся рассеянно рассматривала завал бумаг на столе.
— Тут ошибки, — и она взмахнула перед моим носом каким-то листком.
— Ааа, мне сказали, что будет хорошо, если я их исправлю. Так что займись, если хочешь.
Яся с энтузиазмом взялась за дело.
— А больше нечего поправить? – поинтересовалась она, покончив с листком и поглядывая то на меня, то на недоступный телефон.
— Нет, дружок. Илья-ааа, время заканчивается! – прокричала я Илье в соседнюю комнату.
— Так это всего третий мультик, а сказали, двадцать!
— Хаааа!! – Яся смеялась так, что забрызгала уши апельсиновым соком. – Двадцать минут, а не двадцать мультиков!
— Ну, ладно, — сказал Илья, не сильно смутившись, — тогда я хочу поиграть в регби.
— Регби – это с папой.
В этот момент как раз появился папа и первым делом поинтересовался, куда можно сдать телефон. Чтобы не жег руки. В отсутствии аппарата и в ожидании салата он, как только что Яся, тоже наткнулся на злополучный листок.
— Здесь ошибки.
— Я их уже поправила, — Яся с тоскливым выражением лица продолжала сидеть за столом, не зная, куда себя деть.
— Не все. Я вижу ещё! – Андрей явно воспрял духом. – А что, можно поредактировать? – и теперь уже он с энтузиазмом принялся за дело.

Яся сделала домашние задания, Андрей съел салат, а вечер без Интернета еще даже не клонился к закату.
— А где у нас Илья? – забеспокоился Андрей. – Что-то подозрительно тихо.
Через минуту Илья был обнаружен у себя в комнате за просмотром видео. Из Интернета. Тадададам!!
— Илья! Как ты мог? – кричали хором три больных человека.
— Я смотрел, как играть в регби, — пытался оправдаться Илья.
— Но твои 20 минут закончились!
— Но я хотел посмотреть, как играют в регби.
— Ты должен был это сделать в отведенные тебе 20 минут, — сказал папа, как отрезал.
— Тогда пойдемте играть в регби. Я теперь знаю, как, — примирительным тоном предложил Илья.

Мальчики против девочек. Обнимая оранжевый мяч, на котором Илья почему-то нацарапал синей ручкой “Ilya. Fly Emirates”, я чувствовала себя белкой из «Ледникового периода». Или мышью Мюсли из нашего аквариума, только что захватившей арахис. О, это блаженное чувство обладания! Я бережно и нежно несла свой орех к воротам, но всякий раз чья-то большая и волосатая рука вырывала его у меня, и чей-то звонкий торжествующий голос кричал сзади «Йесс» и объявлял счет. После третьего раза мячом завладел белобрысый хозяин звонкого голоса, и я твердо вознамерилась принести очко команде девочек. Подбежав к Илье сзади, я запустила свою большую, хоть и не волосатую, руку через его плечо и четким движением попыталась вырвать у него мяч. Из его разверзтого рта вместо победного клича вырвался крик боли. Кажется, я промазала. Илья повернул ко мне искаженное лицо, и я увидела, что зубов у него стало на один меньше.
— Аааа!!! ааааАААаааа!!! – на все лады орал мой сын. – Как ты моглааааа? АаааааАааааа!!
— Но он ведь все равно шатался… — виновато мямлила я.
— Жуб!.. Жуб!.. – продолжал причитать Илья, ползая по траве на месте трагедии.
Тут я смекнула, в чем дело. Зуб безнадежно утрачен, и Илье нечего положить под подушку.
— Записку, мы напишем фее записку. Она все поймет, — уверяла я, вытирая с его лица кровь.

Через пять минут Илья прополоскал рот, оправился и написал:
«Дорогая Фея!
Мы играли в рэгби и мама мне выбела зуб, пожалсto посмоtри везде, на поле, а потом положы монетку под подушку, болшое спосибо!»

tooth fairy

Еще через пять минут он окончательно пришел в себя и предложил:
— А давайте теперь, когда будем играть в рэгби, всегда будем делать вид, что выбиваем кому-то зуб. Это было весело! — и после затянувшейся паузы добавил, — Кстати, когда я там упал возле ворот, я сделал тачдаун, так что 4:1 в нашу пользу.