Локдаун крепчал, пропуском в большой мир становились собаки, позволяющие выходить в этот мир неограниченное число раз в день. Пустели собачьи и кошачьи приюты, а я сидела и приговаривала: «Как хорошо, что у нас уже есть всё необходимое – и макароны, и яйца, и собака, и даже кошка на черный день…» Тень лёгкого сожаления касалась моего чела при мысли, что тут-то нам бы и развернуться с Тыквиными щенками, будь она подальновиднее и посговорчивее, но не всё сразу, не всё сразу. Может, ко второй волне успеем…
Примерно тогда заболел Ясин крыс Росс, он всегда был самым субтильным из братьев, но теперь совсем исхудал и погрустнел. Ветеринар сказал, это опухоль, и прописал обезболивающее на каждый день. Горевание у каждого происходит по-своему – Яся решила, что ей срочно необходимо еще какое-то животное. Поскольку в нашем доме уже перебывали животные девяти различных видов (включая бабочек и головастиков), а всегда интересно что-то новенькое, в этот раз выбор пал на хорьков. Вниманию родителей на экране большого домашнего телевизора была представлена презентация «Почему нам надо взять хорьков?», включающая в себя доказательства миловидности потенциальных питомцев, описание особенностей их содержания и пользы для потенциальной хозяйки. Последний аргумент был для нас особенно весомым – будущая хозяйка обещала каждый день добровольно выгуливать хорьков на поводках, тем самым обеспечивая себе нагул, которого мы столь тщетно пытались от нее добиться с самого начала карантина.
В международной классификации болезней описано заболевание под названием «патологическое накопительство животных». Андрей совершенно уверен, что гены этого недуга наши дети унаследовали от меня. Поэтому, будучи единственным оплотом здравого смысла в нашем доме (так он считает), он вынужден постоянно сопротивляться появлению у нас новых питомцев. Возвращать нас на почву реальности, заставлять задумываться об ответственности, вот это вот всё. Все больные в нашем отделении, разумеется, в курсе позиции главврача, и исходя из прошлого опыта, предполагали, что битва за хорьков будет затяжной и слёзопролитной. Яся приготовилась бомбардировать семейный чатик фотомилотой. Илья, славный своим компанейским духом, с воодушевлением заявил:
— Завтра я тоже сделаю презентацию про хорьков!
— Ты тоже хочешь себе хорьков?!
— Нет, но я хочу помочь Ясе.
Но Илья успел только прочесть, что хорьки были одомашнены на 500 лет раньше кошек (довольно спорный факт), а Яся успела найти только два места с доступными хорьками не слишком далеко от нас, как вдруг Андрей сдал оборону: «Ну, если ты так хорошо всё продумала, то давай поедем… посмотрим на этих хорьков…»
Не помня себя от счастья, мы устремились в Эссекс. Некоторое время назад там на какой-то конюшне обнаружили бесхозного домашнего хорька, и одна добрая женщина его приютила. Хорёк оказался беременной хорчихой и вскоре родил 13 детёнышей, одиннадцать из них были уже забронированы, мы хотели забрать последних двоих. Дверца клетки распахнулась, и в глаз ударило милотой, а в нос – мускусом. Даже я была вынуждена согласиться с тем, что хорьки пахнут во всех смыслах сильно:
— Если запах будет совсем невыносимым, мы поселим их на улице, хорошо?
— Да! – с готовностью ответила Яся.
По дороге назад мне начало казаться, что за полчаса хорьками уже провоняла вся машина, но я пыталась убедить себя, что, вероятно, мне только кажется. В конце концов мускус присутствует почти во всех духах… Но чем дальше, тем лучше я понимала, каким именно образом мускус «создает тот фон, на котором раскрываются все остальные аккорды парфюмерной композиции, ее нюансы» (это я прочла на парфюмерном сайте). На таком фоне любые аккорды зазвучат чисто и стройно…
— А как всё-таки твои хорьки будут с крысами? –спросила я, чтобы отвлечься. – Ты же изучила этот вопрос?
— Да нормально, они же будут в разных клетках. Может быть, они даже подружатся…
— Что-то я сомневаюсь, они же очень хищные, — и я полезла в Гугл Сколар. Первая статья, которая мне попалась, называлась: «Запах хорька как модель процессивного стресса у крыс: нейрохимические, поведенческие и эндокринные доказательства». – «Эти результаты показывают, что запах хорька вызывает надежную безусловную реакцию на стресс и может быть использован в качестве модели процессивного стресса.»
Яся нервно сглотнула, а я стала думать, каким образом разместить клетку с крысами в комнатушке Ильи, учитывая, что у него уже проживает хомяк. Уже на следующий день при входе в Ясину комнату гостя встречала мускусная стена. Гость просовывал в нее голову и чуть впереди, примерно в метре от себя, обнаруживал клетку, в которой дремали две ангельски прекрасные хорьковые тушки. 
Тушки были столь умильны, что казалось, не имели к стене никакого отношения, а она, вроде магнитного поля, существовала совершенно независимо от них. Сами зверьки были игривы, ласковы и приятны на ощупь. Но страшно было подумать о том, что через неделю стена выйдет из комнаты в коридор, а через месяц – весь наш дом погрузится в сумрак. Впрочем, и Яся, и Илья утверждали, что запах почти приятный. А Федя, заслышав, о чем речь, хватал хорька, утыкался в него носом и нежно говорил нараспев: «Пи-пи… ой, пи-пи…» («Пи-пи» на Федином языке означает любое маленькое животное).
Я предложила новых «пи-пи» отправить на улицу, но быстро выяснилось, что на самом деле, вопреки обещанию, такой вариант Ясю не устраивает, потому что ей хотелось, чтобы хорьки были ее компаньонами и жили с ней в одной комнате. Но крысы тоже были ее компаньонами и должны были жить в той же комнате, тем более, крысы были раньше, а значит, у них больше прав… Но хорьки такие чудесные, такие хорошие… Да, конечно, она будет навещать крыс у Ильи и чистить их клетку, но хорьков надо выпускать из клетки каждый день на несколько часов. А что если они таки проникнут в комнату с крысами и хомяком? И вообще получается, что она, Яся, бросила своих крыс…
От всех этих эмоций и размышлений Ясю буквально разрывало на части, но реального решения, которое позволило бы технически совместить все ее желания и чаяния в одном пространстве, не находилось.
— Можно я буду вместе с хорьками жить в сарае?
— Нет, в сарае уже живу я, — отрезал папа.
— Тогда я согласна вернуть их обратно, — прошептала она наконец.
У Яси сейчас очень непростой период, и хорьков мы решили взять отчасти для того, чтобы ее подбодрить, чтобы у нее был новый «проект», который бы вдохновлял и радовал. А теперь получалось, что, во-первых, мы отнимаем этот проект из-за того, что он воняет, а во-вторых, вместо успеха и радости Яся получает опыт неудачи из-за того, что с самого начала недостаточно хорошо изучила вопрос.
Мы, конечно, прочитали о том, что запах станет слабее, если хорьков кастрировать, а также удалить анальные железы. С другой стороны, мы выяснили, что похожий по запаху секрет выделяется у них и потовыми железами, поэтому коричной булочкой они никогда не станут. «А что, если они всё равно всегда будут для вас плохо пахнуть? – всхлипывала Яся. – Но тогда я к ним уже привыкну и не смогу их отдать… Пожалуйста, ты можешь отвезти их завтра?»
Добрая женщина, у которой мы зверей купили, затаилась и на позывные отвечать перестала. Тогда на одном из форумов я обратилась к разделу «Ищу хорька!», содержащего ровно два объявления. Одна из девушек писала, что очень любит хорьков, что у нее их уже четверо, но она готова взять на воспитание еще нескольких, потому что уж очень много радости они ей приносят. Другая писала, что ищет компанию своему хорьку, который недавно осиротел, потеряв брата. На мое сообщение обе ответили почти мгновенно. Посовещавшись, мы решили, что для равномерного распределения хорьков в природе, наших малышей лучше отдать той, у которой есть всего один скучающий хорь.
Яся сказала, что ей будет слишком тяжело передавать зверьков из рук в руки, поэтому мы все вместе всплакнули на прощание, я взяла Федю (не понимающего драматизма ситуации – ага!) и отправилась в Кентербери. Было очень грустно, неловко и стыдно. Дверь мне открыл здоровенный дядька в черной футболке:
— Дама с горностаем. Я хотела сказать, с хорьками, — представилась я.
— Полли! Это к тебе, — громко прокричал он и остался стоять в дверях.
На его клич в проеме возникли две рыжеволосые девушки. Я вернулась к машине и вынесла хорьков. Дядька нежно взял одного из них и аккуратненько разместил у себя на пузе в ложбинке из скрещенных рук. «Ох, ты малышичек, какой же ты хорошенький! Как жаль, что они вам не понравились…» — вздохнул он. Второго хорька обняла одна из рыжеволосых девушек, и я поняла, что это Полли: «Ох, как давно я искала хорёчка… Хотите я покажу Вам моего Ниффлера?» Я кивнула и, чтобы не показаться безответственной и бессердечной, начала бормотать, что мол де, на самом деле мы люди-то нормальные и животных любим, и много их у нас, но вот так получилось, не рассчитали…
— Так и у нас много животных, — сказала Полли. – Четыре кошки, две собаки, попугай, змея, 23 крысы (я их развожу) и вот хорёк один, к сожалению, остался…
— А как же, как же у вас крысы с хорьком? – только и нашлась я.
— Ооо, они ооочень далеко друг от друга – хорёк в гараже, а крысы на втором этаже, он, конечно, днём и по дому ходит, но к крысам мы его не допускаем. Ну, давайте я вас с ним познакомлю. Принеси Ниффлера! – велела она сестре.
Золотистый хорь лентой Мёбиуса переливался из одной моей руки в другую — завораживающее ощущение. Животное с какой-то совершенно невероятной геометрией – однажды я держала в руках золотистого же питона, но тот полз по мне медленно-медленно, а Ниффлер так же струился, но очень быстро. Я всё переливала его из руки в руку, и вдруг боковым зрением заметила Федю – он бежал ко мне из машины с нашей переноской для животных:
— Пиии-пиии, — пропел он баском, показывая на большого хорька.
— Да.
— Пи-пи, — снова повторил Федя, показал руками «большой» и помахал переноской.
— Да, этот хорёк большой, — подтвердила я.
— Пи-пи, — в третий раз нетерпеливо повторил Федя и помахал переноской.
И тут я поняла: он решил, что двух маленьких хорьчат мы меняем на одного большого.
— Неет, — объяснила я. – Все пи-пи останутся здесь, а тебе будут присылать фотографии, и ты сможешь…
Но Федя не слушал – он уже катался по асфальту и требовал вернуть всё назад:
— Пи-пи нет! Мой пи-пи! Пи-пи нет!
Извивающегося не хуже Ниффлера я засунула его в машину, но пристегнуть в кресле так и не смогла. Так мы и сидели – орущий Федя, и я в ожидании, когда он успокоится. Через пару минут в стекло постучала Полли:
— Я не знаю, что бы такое дать Вашему малышу, чтобы он успокоился… Может быть, он захочет двух крысят?
— Пи-пи? Да! Да! – Федя энергично закивал головой.
Так крыс у Яси стало пять. А потом она решила приютить у себя еще нескольких взрослых крысаков, которые искали новый дом, и в итоге их стало девять.
— Но когда я от вас уеду в университет, я обязательно заведу хорька, — сказала она твёрдо.
Я вспомнила струящегося Ниффлера:
— Может, и я когда-нибудь заведу хорька… А если так и не привыкну к запаху, отдам его тебе.
Добрая Анна 