Накануне Пасхальных каникул мой начальник (а он родом из Абердина), поинтересовался, как я собираюсь провести первую неделю апреля.

— Наверное, в Россию поедете, — предположил он.

— Вовсе нет, в Шотландию!

— О, там будет ужасная погода, вы будете все время мокнуть и мерзнуть. Я уже вам завидую. Не забудьте прислать мне фотографии, когда вернетесь.

Нельзя сказать, что мы совсем не мерзли или что на нас не упало ни одного осадка, но гамма наших впечатлений оказалась куда шире, чем мог предположить Чарльз. Если вкратце, то каждый день нам казалось, что вот это уже точно пик восторга, лучше быть не может, но на следующий день нам открывалось что-то новое, и кривая удовольствия упрямо ползла вверх. Это вкратце. Ниже я весьма последовательно и подробно попыталась раскрыть эту мысль, изложив, как оно было. По фактам.

Пролог

Я с ужасом думаю о том моменте, когда мои дети почувствуют себя взрослыми и решат написать воспоминания о своем детстве. «Мы всегда опаздывали. Иногда сильно, но чаще очень сильно», «У нас никогда не было плана, вернее, у нас всегда был четкий план, который мог четко измениться в любую минуту» — вероятно, это будут еще цветочки из всего того, что они поведают миру. Но еще больший ужас состоит в том, что как только в нашу непутевую жизнь грозит проникнуть элемент организации, она начинает сопротивляться изо всех сил и рискует развалиться совсем. Взять хотя бы путешествия. Когда мы планируем куда-то поехать, я стараюсь заранее в общих чертах набросать, что и как мы хотим делать – например, я покупаю билеты в пункт А и обратно или я бронирую гостиницу в пункте А. Ну, а с остальным мы разбираемся на месте. И всё у нас всегда бывает хорошо – всегда опаздываем, всегда меняем план на ходу и всегда остаемся исключительно довольны. Но вот однажды я презрела золотое правило необходимого и достаточного и продумала поездку на Юрское побережье во всех деталях – так сильно мне хотелось насобирать аммонитов. Несколько городов, несколько музеев, экскурсии, гостиницы – все изучено и рассчитано. И что? В то время, когда мы туда должны были поехать, погода была такая, что хоть плачь, пришлось отменить. Но я не сдалась. На следующий год я снова забронировала гостиницы, и мы снова были готовы отправиться по разработанному мной маршруту. И что? Ярослава сломала ногу за неделю до отъезда, пришлось отменить. В третий раз закинул он невод, но я в третий раз свой невод закидывать не стала, потому что а вдруг травмы, не совместимые с жизнью?

И вот пару месяцев назад мы с Катей Орел решили отправиться на шотландские острова. На разные острова. С помощью знающих людей составили маршрут на неделю. А он, зараза, требует забронировать шесть гостиниц, пять паромов, два поезда и одну машину! Но ведь это же страшно, это ведь какая организация! Однако делать нечего – перекрестилась и забронировала. Но какое-то тайное томление не покидало меня – все волновалась, а вдруг слишком хорошо спланировала, а вдруг все испортила? Дней за пять до поездки проверяю все явки-пароли и обнаруживаю, что на пятницу гостиницы нет. Фуууф! Какое облегчение! Кто думал, что он сверхчеловек и что ничто сверхчеловеческое ему не чуждо, может успокоиться и заняться поиском гостиницы в долине Гленко. А их нет. То есть они есть, но за астрономические деньги. И тут спасительная мысль: «Будем ночевать в палатке!». И главное, Катя поддержала: «Ага, — говорит. — Я палатки всеми фибрами своей утонченной души, ну, просто обожаю. Если в феврале палаточный сезон не открываю, то в марте уж точно. Каждый год». Тут и штраф за парковку подоспел – типа «Дорогой доктор Науменко, сэкономленные Вами на аренде гостиничного номера деньги можете отдать в пользу Бромлиевского поссовета. И побыстрее. Не забывайте, скупой платит дважды – не отдадите сейчас, через две недели занесете два раза по столько же. С наилучшими, Ваш поссовет».

Деньги ушли в поссовет, а дети пошли в разнос, а также в разброд, шатание и прочее недомогание. Одним словом, дети заболели и всем своим видом давали понять, что главное, чего им не хватает в жизни, — это оказаться через неделю в палатке при нуле градусов. И тогда мы решили все-таки забронировать гостиницу, и подороже, и со спа – ну, чтобы как-то компенсировать тот факт, что мы не проведем ночь в палатке.

Мысль о ночи в палатке тем временем вселила в нас сильнейший походный дух, и я только и делала, что мечтательно думала о столитровом рюкзаке, который остался на балконе в Черноголовке. Вещей, впрочем, оказалось не так много, поэтому все наше хозяйство удалось уместить в пару маленьких рюкзаков. В пару маленьких рюкзаков на человека.

Еще в метро, по дороге на вокзал, мы заметили уникальную вещь – людей с чемоданами.

— Катя!

— Да.

— Смотри!

— Что?

— Чемодан.

— И?

— Ты не знаешь, почему мы не взяли ОДИН большой чемодан, а несем на себе семь рюкзаков, два автокресла, один самокат и одного беспокойного мальчика?

— А почему мы не взяли чемодан?

— А потому что мы собрались в палаточный поход, черт возьми! Вот почему!

— НУ И ДУРЫ.

Так точно. Но пути назад уже не было – мы еще раз пересчитали весь свой багаж и загрузились в поезд Лондон – Глазго.

Мимо пролетали усеянные овцами поля, а день неумолимо клонился к дождю. И чем дальше, тем отчетливее. Глазго встретил нас весьма кислой физиономией. По дороге в автопрокат мы незамедлительно промокли и замерзли, а навстречу нам попадались люди в летней одежде, что в общем не вселяло никакого оптимизма. Если это лето, то что такое зима? Пока мы обсуждали детали страховки в автопрокате, Илья заснул там же на полу, окончательно превратившись в сто двадцать пятое место багажа. Но вот, обо всем договорившись и запаковав весь скарб в весьма девочковую машину (белую с красной крышей), мы двинулись в пункт А. 

Глазго – Ирвин

Город Ирвин находится в непосредственной близости к Ардроссану, откуда отправляются паромы на остров Арран. Арран был нашей целью на следующий день. Прибыв к вечеру в гостиницу, мы обнаружили дверь, закрытую на кодовый замок, и стали звонить хозяйке:

— Вы, наверное, завтра собираетесь на Арран? – первым делом прозорливо поинтересовалась она.

— Так точно.

— Ну, так вы, наверное, туда не попадете. Сегодня паромы не ходили и завтра вряд ли пойдут. Ветер 9 баллов. Если не сможете уехать, звоните, куда-нибудь вас пристрою.

— Катя! Наш прекрасный план под угрозой! Скорее вези нас поесть, выпить и забыться. До лучшего ресторана Ирвина всего восемь минут по карте. Там выпьешь пива, а я довезу нас обратно. – Пикантность моего предложения состояла в том, что Катя в последние десять лет ездит на автоматической коробке, но автоматы в прокате стоили каких-то космических денег, поэтому мы взяли машину с ручной коробкой.

 — Аааа!! Что это было? Почему она прыгнула?

— С передачи не сняла.

— Аааа!! Три педали!!

— Давай уже трогай.

— Не едет.

— Сейчас поедет, я уже сняла ее тебе с ручника.

— Ааа!! Что теперь делать?

— Вторую включай.

— О, поехала.

— Только ты в левую полосу встань.

— Ааа? Что?? Где?? Черрт! Заглохла. Теперь все сначала?

— Типа того.

— Ааа!! Круг! Что делать?

— Езди по нему по часовой стрелке.

— А можно мне здесь остановиться, чтобы мы пересели?

Но это было как раз у порога лучшего ресторана, отужинав в котором, полные надежд мы завалились спать.

Утро принесло нам солнце. На пять минут. Потом дождь на десять минут. Затем град на пять. Солнце на пять. Дождь на пятнадцать. Солнце на десять. Снежную крупу на десять. Слепой дождь на пять. Солнце на пятнадцать. Дождь на полчаса. А мы ведь еще не вышли из гостиницы. Я поняла, что то, что я считала переменчивой лондонской погодой, – это просто оплот стабильности и предсказуемости. Здесь же единственным надежным фактором оставался девятибалльный ветер и отсутствие паромов.

Ирвин – Глазго – Обан 

Каким-то чудом на этот день у нас была запланирована поездка на Арран, через Арран и возвращение с Аррана на большой остров в город Обан. Тут интересно, что лингвистически, перемещаясь из Британии в континентальную Европу, попадаешь на материк (mainland) и, перебираясь с маленького шотландского острова на собственно Британию, тоже попадаешь на «материк», потому что в этом случае уже большой Британский остров называется mainland. Общая теория шотландской относительности. Не иначе.

Так вот, не сумев отбыть на Арран, мы порулили по «материку» на север. За окном показались заснеженные вершины и, как в калейдоскопе, замелькали времена года – осень, зима, весна, снова осень.

Долго ли, коротко ли, мы почти доехали до Обана, когда нашим взорам открылось что-то совершенно великолепное. Озеро, мост, закат – сложно описать. Катя была за рулем, а я кричала: «Останови машину! Мне надо на улицу!» Мы выбежали из машины и начали верещать от восторга. Обе. Ветер, впрочем был такой, что вряд ли кто-то слышал. Меня ноги буквально понесли на другую сторону железнодорожного моста, чтобы фотографировать закат через арку, но шотландская погода была быстрее меня, и тут же начавшийся град закрыл от меня солнце и погнал обратно в машину. Это было очень освежающе. Катя, для того, чтобы определить свои впечатления, использовала термин «катарсис». Я таких слов не знаю.

Обан – Крэйгнюр – Фионнфорт – Иона – Фионнфорт – Тобермори 

В среду утром в Обане мы выглянули из окна гостиницы и увидели в порту вожделенные паромы. Море притихло, и день обещал быть хорошим. Ну, хотя бы отчасти. Позавтракав, мы прибыли в терминал и пристроились в очередь за грузовиками со свежим молоком и сеном. Тогда мы еще не знали, зачем на остров Малл завозят сено.

Съехав с парома в Крэйгнюре, мы устремились на другой конец Малла – в Фионнфорт, из которого другие паромы ходят на крошечный остров Иона. Навстречу нам бежали рыжие холмы совершенно неземной красоты – жаль, что они оказались недостаточно фотогеничны, и получившиеся картинки не передают и сотой доли их прелести. Холмы, горы и ни домов, ни людей. Рай. Единственная дорога, ведущая через остров, однополосная, но с достаточно частыми «ушами» (passing places) – специальными расширениями, позволяющими разъехаться двум машинам.

На Ионе живет всего 120 человек, и паромы Малл – Иона предназначены для пеших туристов – с машинами только по спецразрешениям. На 120 жителей есть начальная школа, аббатство, руины монастыря и овцы. Овцы, которые щиплют хилую траву, преклонив колени. В буквальном смысле. Как говорит один мой друг, есть захочешь – не так раскорячишься. Собственно за этим и сено с «материка» – чтобы овцы себе все коленки не стерли. Естественной травы здесь нет – только в тех местах, где она была посеяна человеком, и потому, говорят, «бесхозные» холмы так и остаются рыжими круглый год.

Мы попробовали остаться на Ионе навсегда, записавшись в благотворительную христианскую организацию, но выяснилось, что строительство доступного жилья еще только в проекте – а пока нам было предложено приобрести по камню (каждый из которых, вероятно, мог лечь во главу угла), чтобы поддержать этот богоугодный проект. А богоугодностью там пропитано все – не в последнюю очередь благодаря святому Колумбе (не путать с Христофором), который во времена оны принес сюда из Ирландии христианство. Не сумев остаться, мы приобрели детскую книжку о странствиях святого Колумбы, нехотя сели на последний паром и вернулись на Малл.

Теперь нам предстояло снова объехать по периметру две трети острова, чтобы попасть в очередную гостиницу. Мы двинулись в путь и скоро засомневались, потому что на нужный нам Тобермори не было ни одного указателя. Мы остановились на какой-то крошечной заправке, и я обратилась к какому-то дядьке: «Сould you please tell me how to get to Tobemory?» А он так на меня слегка удивленно смотрит и разводит руками (неужели не понимает? название исковеркала? не местный? целая стая вопросов, шурша крыльями, пронеслась в моей голове), а он так еще раз разводит руками и отвечает: «You just … go!» Действительно, куда ты денешься с подводной лодки? Хорошая дорога на острове одна, и по ней можно доехать до любого пункта назначения.

По пути среди прочих овец мы встретили семейство лохматых шотландских быков с тремя телятами. Илья посмотрел на них и сказал:

— Это бык-папа и бык-мама и их дети.

— А вон еще какой-то бык-папа идет, одинокий, — встряла я, указывая на еще одного быка, но дети одовременно запротестовали.

Яся: Вовсе это не папа, это бык-дедушка.

Илья: Вовсе это не папа, это бык-бабушка. 

Тобермори – Крэйгнюр – Обан – Гленко 

Наша гостиница в этот день располагалась, не доезжая несколько миль до Тобермори, более-менее в чистом поле на берегу пролива, отделяющего Малл от «материка». 

Проснувшись утром, мы поняли, что этот материк нас не то чтобы сильно манит, позвонили в пароходную компанию, перенесли паром с 11 утра на 3 часа дня и выдвинулись в Тобермори. Солнце сияло, и счастью не было конца. Дети забегали в ледяную воду и на спор старались достоять в ней до счета 20. Катя загорала на пирсе в двух пуховиках. Ах, этот сладкий вкус шотландской весны!

Напоследок мы заглянули в вискарню, где купили несколько больших бутылок в подарок и одну крошечную, чтобы попробовать. Ну, что я могу сказать? На вкус гадость редкостная, но эффект имеет исключительно приятный. От 25 мл, заеденных местным овечьим сыром, мне стало просто бесподобно. Так хорошо мне давно не было. И прокатились мы с ветерком после этого. Все нам уступали дорогу. Кроме овец.

Съезжая с парома в Обане, мы внезапно обнаружили, что топливная лампочка горит: давно ли? Пришлось вознести молитву святому Колумбе. К тому времени мы уже успели прочесть часть жития, и Илья ласково называл святого Колумбочкой – «Мама, ну, почитай еще про Колумбочку!». В общем Колумбочка незамедлительно послал нам заправку, вай-фай и фиш-энд-чипс. Сытые и довольные, мы двинулись в сторону долины Гленко, чтобы провести ночь в бочке Диогена. Смерив нас опытным взглядом, хозяин бочек спросил: «А спальники у вас есть?» Мы отрицательно покачали головами. «Ну, ладно, — сжалился он над нами. – Пойдемте, дам вам спальники и даже подушки». Бочка была теплая и уютная, жаль только, все удобства, включая Интернет, были на улице.

Гленко – Форт Уильям – Гленфиннан – Данди

С утра мы вознамерились взобраться на вершину (ну, хотя бы приблизиться к ней), но погода была нелетная – туман был такой, что непонятно было, а где собственно гора, поэтому утро мы провели за чтением познавательной литературы.

Однако через пару часов наши молитвы Колумбочке сделали свое дело, и камень (см. фото) сделался не просто сухим, он в течение нескольких минут отбрасывал тень. У подножия горы мы начали с детского маршрута, вдоль которого надо было искать пасхальные яйца, а закончили недетской тропой вперед и вверх вдоль ручья. Илья, который отличается страшной канючливостью, когда ему приходится идти по прямой, вдруг проявил себя как заправский верхолаз. Быстро обогнав нас с Ясей, он скрылся где-то за очередным поворотом ручья. Но вскоре нам открылась картина маслом. Илья стоял по колено в вязкой грязи, размахивал руками и кричал: «Не ходите сюда! Здесь очень опасно! Эй! Кто-то должен меня спасти!» По окончании спасательной операции Илья тут же бросился к ручью и начал жадного из него пить – видимо, он там давненько кричал. Нам же пришлось развернуться и начать спуск, потому что рыжая грязь пропитала Илью насквозь. 

А внизу нас ждала Катя, которая внезапно выяснила, что финальная сцена Скайфолла снималась всего в пяти милях от того места, где мы собственно находились. Если кто не знает, то при звуках Б-О-Н-Д Катя теряет волю, и налет интеллигентности (катарсис там, все дела) слетает с нее, как со змеи шкурка. Забыв о том, что она не водит ручную коробку, Катя выхватила у меня руль и велела пересесть на пассажирское сиденье (хорошо, не выкинула из машины). И понеслась.

Чуть раньше я предлагала ехать в Гленфиннан, чтобы посмотреть на виадук, по которому ходит Хогвартс Экспресс в фильмах про Гарри Поттера. «А что с Гленфиннаном?» — робко поинтересовалась я с пассажирского сиденья. «И̶ ̶т̶е̶б̶я̶ ̶в̶ы̶л̶е̶ч̶а̶т̶  И в Гленфиннан тоже поедем. Скайфолл как раз по дороге туда», — заверила меня она. И вот мы прибыли на место. Катя побежала куда-то вниз к какому-то маленькому домику в долине (я-то Скайфолл не смотрела, поэтому меня не торкнуло), отвергая мои предложения спуститься до места на машине. Как те бабушки, которые в электричке в Сергиев Посад всю дорогу ходили по вагону туда-сюда, паломник Катя должна была дойти до места своими ногами.

Но вот она вернулась, обновленная и одухотворенная, и повезла нас дальше, в Гленфиннан. Я расслабилась и, как сверчок, уютно задремала на своем шестке. Когда я очнулась, дорожные указатели красноречиво свидетельствовали о том, что последние 20 миль мы проехали в противоположном Гарри Поттеру направлении. Да, жизнь не сахар. Развернулись и поехали обратно и еще часа через полтора были на месте.

Виадук действующий, и по нему для пущей достоверности  мог бы пройти поезд, но не прошел. Зато проезжая туда и обратно через Форт Уильям (именно оттуда надо начинать восхождение на Бен Невис, самую высокую гору Шотландии), мы были вознаграждены. Закатные виды на воду и горы, которые нам там открылись, до сих пор стоят у меня перед глазами. Почему-то мы их не сфотографировали – наверное, чтобы лучше запомнилось.

У нас дома есть настольная игра, которую дети называют «Британская игра». Это карта железных дорог начала 20 века. Каждый игрок получает шесть карточек с точками (городами), которые он должен посетить, и выигрывает тот, кто посетит свои точки и первым вернется в Лондон. И там еще есть спецкарточки, одна из которых – поехать в Форт Уильям и взойти на Бен Невис – она всегда вызывала у нас страшное недовольство, потому что обычно она тебя сильно отбрасывала от остальных целей. Но тут дети посмотрели в окно и сказали: «Ах, вот он какой Форт Уильям, теперь приятно будет там оказаться в Британской игре». Да.

Вообще все эти заезды по следам Джеймса и Гарри родились достаточно спонтанно и не фигурировали в первоначальном четком плане, а потому они весьма существенно удалили нас от самой оригинальной части нашей поездки – четырехзвездочного отеля со спа в Данди. Так или иначе, в восемь часов вечера мы стояли перед началом автопробега на 150 миль – от Гленфиннана до Данди. Мы, конечно, справились, потому что ничего другого не оставалось. Дети давно и сладко спали в машине, когда я, заходя около полуночи на ресепшен четырехзвездочного отеля со спа, совершенно забыла о том, что мое лицо все еще хранит следы заячьего макияжа. Но Шотландия – это тоже Британия, никто и виду не подал. А сама я обратила на это внимание уже в ванной в номере.

Данди – Веймисс Бэй – Ротсей – Глазго

Четкий план на субботу (а это уже была суббота) включал осмотр корабля Скотта в Данди и сдачу машины в Глазго. Однако отдав дань цивилизации в виде утреннего заплыва в бассейне и двух джакузи, мы отчаянно захотели каких-то более существенных приключений, чем какой-то старый корабль Скотта (да, антарктическая экспедиция – это не хухры-мухры, но мы уже видали и Катти Сарк, и Белфаст, и Голден Хайнд).

— А что если нам продлить машину и махнуть на Бьют? Он ближе всего к Глазго, и там много паромов.

— Отличная мысль! Бьют значит, любят, – поддержала меня Катя.

И через два с половиной часа мы уже грузились на очередной паром в Веймисс Бэе.

— А что мы будем смотреть на Бьюте, ты изучила? – поинтересовалась я.

— Ну, я вот сейчас изучаю. Вот пишут, что здесь есть тюлени.

— И ты веришь, что мы их действительно сможем увидеть?

— Не особо.

— И я тоже. Но поехать надо.

— Надо.

И мы поехали. И мы увидели. Трех тюленей. Мне кажется, что одного тюленя я увидела еще сверху, с автостоянки, но я не могла до конца поверить своему счастью. А потом, когда я его уже разглядела наверняка, я бежала к нему по камням (ну, насколько можно было по ним бежать, они все-таки скользкие). Я размахивала руками и кричала ему: «Поверни свою усатую морду», и он поворачивал, он позировал нам, изгибаясь всей своей элегантной тушей и помахивая ластами. Мы не смогли решить, достался ли он нам уже дрессированным или просто полюбил с первого взгляда, но мы все были счастливы совершенно и бесповоротно. И, конечно, мы все видели тюленей до этого. Например, мы с детьми видели их в огромных количествах в Норвиче, там нас вывозили на лодке на специальный остров, но бьютские три тюленя были первые наши собственные, которые сами нам встретились! Бесценно.

— Ну, что, приедем жить сюда на старости лет, а? – спросила я Катю.

— Не знаю, не могу определиться между Маллом и Бьютом. Или, может, все же на Иону. Очень сложно.

— Главное, что ты даешь принципиальное согласие.

— О, да!

— Заведем, может, овец.

— Может, и заведем.

— А как думаешь, не наскучат нам эти тюлени, если мы будем приходить сюда каждый день?

— Нет. Как они могут наскучить?

— И правда. Да, вот еще важный вопрос. А когда она наступит, старость?

— Ну, года в 34, — ответила Катя и подумала о своем дне рождения через полтора месяца.

Катя, с наступающим! Я тебя люблю.

В воскресенье в лучших традициях нашего балагана перед тем, как сдать машину, я тщательно проверила, не оставили ли мы чего в ней. Убедившись, что мы все забрали, я бросила ключи в key return box. А в бардачке машины в это время тихонько лежали мои водительские права. Значит, еще вернемся. На старости лет.

Благодарности

Квадратные картинки и вдохновение до, после и всегда: Katya Orel

Маршрут и полезные советы: Sergei Zatsepin