В качестве первого задания Влад велел мне надеть адские часы и пробежать три-четыре километра. Я почему-то страшно разволновалась. В моей родительской семье высшим достижением всегда считалось такое спартанско-рахметовское отношение к собственному телу: «Болит? Да при таком количестве гвоздей на такой площади ничего у тебя болеть не должно! Что? Один гвоздь длиннее, и он впился? Ничего, скоро пройдет. Не обращай внимания – так пройдет еще быстрее. И, пожалуйста, не ной!» Меня учили не замечать многих сигналов организма, и мысль о том, что кто-то, наоборот, будет пристально изучать график изменения моего пульса, каденса, темпа и еще бог знает чего показалась мне совершенно удивительной и необычной.

Не скрою, что в моей практике бывали случаи, когда кого-то интересовала моя кожно-гальваническая реакция (преподаватель психофизиологии) или неровности моего дыхания (извините, не могу перечислить всех), но речь шла скорее об относительных показателях и о метафизическом контексте.

В общем я так волновалась перед своим первым забегом с этим дьявольским устройством, что забыла взять телефон с музыкой. Но осознала я это только после первого километра – долго пыталась понять, что за странный звук меня так настойчиво преследует. Наконец догадалась, что это собственно и есть мое дыхание. Весьма неровное. Еще какое-то время мне потребовалось, чтобы сообразить, что обычно у меня в ушах музыка, и поэтому я вообще не слышу, как я дышу. Бррр! Какой ужас! Хотела забежать домой за телефоном, благо бегала я по полю непосредственно около дома, но побоялась, что Влад, у которого я, как на ладони, не одобрит. И продолжила эту пытку.

Помню, как Саша мне рассказывала, что за чудо представляет из себя пульсометр: «Ты понимаешь, наши субъективные ощущения совершенно не соответствуют объективной реальности. Тебе может казаться, что ты уже умираешь, а ты все еще бежишь в аэробной зоне. Значит, можно еще поднажать». Придя домой, я с интересом уставилась на график, который нарисовали мои часы. И что же? Выяснилось, что мои ощущения чисты, как слеза младенца, – как мне казалось, что я умираю всю дорогу, так я и бежала на каком-то запредельном пульсе за всеми возможными порогами. И как только жива осталась?!

Получив этот удручающий материал, Влад, наверное, не спал всю ночь и думал, как бы ему поубедительнее мне сказать, что есть такая опция – перенести свое марафонское место с 2016 на 2017 год. А мне в это время снился нет, не рокот космодрома, а мой первый беговой сон. И снилось мне, что я пришла куда-то, где измеряли жесткость постановки стопы (нет, это не косолапость, это другой параметр), и у меня оказалась очень мягкая постановка – как у кошки, с абсолютным значением около 0.5 (нет, единицы мне никто не потрудился сообщить). Зато мне сказали: «Да, девушка, шансы у Вас не очень, у хорошего бегуна значение должно быть около 6». Наутро Влад сообщил мне, что параметр «жесткость постановки стопы» существует и измеряется … в кошках – думаю, он просто не хотел меня расстраивать.

На следующий день был четверг, и я должна была бегать 40 минут. И бегала. А в пятницу Влад обогатил мой лексикон новым словом «фартлек» (я его сразу отнесла в раздел ругательных). Игра скорости, проще говоря, интервалы. По-шведски. Шведская стенка, шведский стол и вот еще шведский фартлек – все лучшее для шведской семьи. Я так и вижу это на рекламном щите. Фартлеком Влад остался недоволен: «Статистика показывает, что держать равномерную низкую скорость тебе удавалось хорошо, но вместо быстрых участков получалось резкое ускорение с плавным умиранием на второй минуте. В следующий раз фартлек будет с конкретными цифрами темпа, чтобы на графике были видны не зубцы кремлевской стены, а ступеньки классического меандра». Меандра, Карл! Он так и сказал, «классического меандра».

После этого беговой сон уже приснился не мне, а Сашке – она полночи покупала для меня какие-то беговые девайсы. Наконец-то, наконец-то мы познали силу коллективного бессознательного!

Фото: После фартлека